Она снова заговорила, но уже не медленно, потому что ей не надо было подыскивать слова для описания тех вещей, которые были странными, опасными и новыми для нее самой. Теперь это была в какой-то степени просьба, хотя Симса никогда не позволяла себе просить, даже у Фривер, того, чего ей больше всего хотелось — найти кого-то достаточно близкого, чтобы беспокоиться, где он находиться, каково ему живется в мире.

— У тебя есть нейтрализатор тяготения, — ее тон казался ей самой резким и вызывающим, но она не стала изменять его, желая дать понять Тому, что она сравнивает его образ жизни со своим — и все те торговцы смертью, — она указала на туман, кружившийся над ними, — ты говорил о «талантах» мозга, могущего встречаться с другим мозгом, и прочих чудесах. Миров много и народов много, не так ли? И молодых, и старых. У всех были взлеты и падения. Я не знаю, почему родилась способной взять это из того запаса знания, что хранился здесь. Я уверена, что это может оказаться тяжелым грузом, который я добровольно принесу другим, если смогу. Но можешь ли ты отдать свои руки, свой мозг, то, что составляет твою жизненную сущность, кому-то другому?

Это решение тайн прошлого, не так ли? Не ты ли говорил, как бережно собираются и изучаются кусочки и обрывки этих тайн? Не ты ли рассказывал мне о расе, очень старой по вашему счету сезонов, которая является стражем и толкователем того, что становится таким образом известным? Твой брат пришел сюда искать ответы, а нашел загадки. Некоторые из них выросли из жадности и ненависти вашего собственного времени и изобретений вашего народа. Но он также нашел и Симсу.

Вот поэтому я — это я. В Коксортале я была вроде несозревшего семени, которое не могло бы дать плода. Но случай и ты привели меня сюда. Я нашла свою почву и укоренилась. Теперь я то, чем сделала меня судьба — та судьба, которую люди ищут и иной раз боятся.

Я еще не знаю, что могу делать. Великий страх в том холле вынудил меня к действию, которым управлял не мой мозг. Возможно, намерения, воля и знания могут пережить тысячелетия и быть отданными тому, кто открыт для них. Я знаю только, что я не та Симса, которую ты нашел в Коксортале, но я и не полностью та, что вынудила себя ждать здесь. Я больше первой и меньше второй, но я реальная личность, и поистине, я — это я, хотя я ни не знаю, чем еще могу быть.

Ты со звезд. Ты видел много миров. Я знаю, что раса Симсы была когда— то тоже со звезд. Но о тех звездах у меня осталось очень мало воспоминаний. Она осталась здесь, но я опять-таки не знаю почему. Может быть, ее звездный корабль не мог больше лететь, может быть, она устала от путешествий и хотела покоя. У меня только разбросанные воспоминания, и это печалит меня, более того, это и в самом деле больно — собирать их. Я не хочу другой жизни, кроме той, которая сейчас передо мной, — она печально улыбнулась. — Если перед нами в самом деле другая жизнь. Ведь если твой корабль не придет, и те, кто роется здесь, как мусорщики в Норах Коксортала, пойдут своим путем, я ничего хорошего перед нами не вижу.

Он выпрямился и откинул назад свои черные волосы, сильно отросшие за это время. В его лице не было страха, который она так боялась увидеть, его выпуклая грудь глубоко вздохнула.

— Я не знаю, миледи, кем или чем ты можешь быть. Но ты чудо, которое множество людей с давних пор искало и никогда не надеялось найти. Это совершенно ясно. Мы искали предтеч с тех пор, как наш первый корабль увидел странные и пустые руины, предтечи были легендой, такой старой, что она была даже до того, как наша раса вышла в космос. На Эрте были сказания о бывших когда-то визитах чужаков с далеких звезд. Этот символ, — он указал на скипетр, — нам известен. В нашей далекой туманной истории у нас были жрецы, носившие такой символ в честь богини которая была очень многим: дорогой спутницей для мужчин, покровительницей урожаев и стад, защитой детей и готовой в гневе поразить тех, кто угрожал всему этому. Возможно, там когда— то и была Симса, и ее запомнили очень, очень надолго. Но ты здесь приняла из прошлого то, что мы так жаждали узнать.

Симса покачала головой.

— Нет, я не стану сокровищем в руках твоего народа. Я живая, я личность, а не древняя резная фигурка, не горсть чужеземных камней в драгоценной оправе. — Она указала на браслет. Хотя Том снял всю одежду когда пошел в бассейн, браслет оставался на его руке. — Почему ты его не снял? Разве ты опасался нападения?

Том как бы с некоторым удивлением взглянул на браслет. Его пальцы стали крутить его. Браслет сидел вроде бы и не туго и не стеснял руку, но сниматься с руки не хотел, не смотря на все усилия Тома. Симса спокойно смотрела, а затем сказала:

— Похоже, что ты будешь носить на себе часть прошлого. Что ты сделаешь, когда вернешься домой? Отрубишь руку, чтобы твой народ стал разбираться в том, что ты носил? Терять руку, терять свободу — это нам ненужно. Я, возможно, поговорю с вашими искателями знаний в моем собственном времени и месте, конечно, если нам удастся покинуть этот мир. Но я не стану их пленницей только потому, что они будут думать обо мне, как о каком-то сокровище.

— Этого не будет, — сказал он спокойно, но глаза его обещали больше. Каким образом он сохранит это обещание, она не могла сказать. Но на это, как и на все остальное, ответит время.

Она неожиданно усмехнулась.

— Мы говорим так, словно нам крупно повезло, а ведь мы даже не уверены, увидим ли мы завтрашний день.

Он не выглядел расстроенным. Наоборот, он широко раскинул руки, как бы проснувшись от освежающего сна в прекрасное яркое утро начала нового сезона.

— Клянусь своей судьбой, Леди Симса, я верю, что ты — это ты, а не другая. Мы останемся живы и будем свободны, и будем искать звезды.

Симса улыбнулась в ответ. Она испытывала освежающую легкость духа. Возможно, это было влияние обновляющего бассейна, а может, что-то еще… Его обещание?

Или…

Она не хотела развивать эту мысль дальше. Она должна учиться сама, прежде чем учить других, тем более этого человека со звезд, к которому Симса верн„тся. Верн„тся? Да! В этом она была полностью уверена, так же как в реальности песка вокруг, сиянии бассейна, тяжести кольца на пальце — завтра наступит новый день!

Андрэ Нортон

Предтеча: приключение второе

1

Кругом расстилалась выскобленная поверхность, кое-где торчали голые пропеченные скалы без единого увядшего листочка или стебелька, нарушившего бы однообразность серо-голубого камня. Лишь над трещиной, которая от горизонта до горизонта рассекает этот пустынный мир, склонилась фигура в плаще. Только в этой трясине происходит какое-то движение, медленное поступательное перемешивание — но не жидкости, а песка, который еле-еле течет куда-то вдаль.

Однако изнуряющего солнца над головой нет, одно лишь открытое небо. Но если приглядеться, далеко-далеко видна будет мерцающая дымка — своеобразный экран, превращающий планету в котел.

Плащ чуть изогнулся. Внутри небольшого укрытия, образованного им, что-то шевельнулось. Мягко прикоснулись плотно прижатые антенны, коготь царапнул руку.

— Ты считаешь меня дурой, моя Засс? — голос прозвучал не шепотом, но скрипом пересохших губ, слова были произнесены ртом, пересохшим, как и вся эта местность. — Ах, Засс, есть глупость и есть выбор — и неизвестно, что хуже.

Плащ приподнялся, человек, на котором он был надет, чуть выпрямился, наблюдая в щель между складками бесконечное томительное движение вдоль голых камней, — и отнюдь не воды.

— Глупость… — слово прозвучало чрезвычайно горько. И когда Симса призналась себе в этом, у нее появилось новое чувство, мрачное, как вся эта земля, и ясное, как камень, лишенный всяких признаков жизни. Страх двигал ею, он привел в эту печь смерти, такого страха она никогда не испытывала раньше.

Снова плащ шевельнулся. Симса сомкнула пальцы на предмете, с которым никогда не расстанется, пока жива. Это не посох — он слишком короток, скорее жезл, символ власти; такие носят как знак своей власти главы городов на реке в том мире, что она знала с рождения. Жезл светился даже в складках плаща — диск и два изогнутых рога по его сторонам. Солнце и две луны, как ей однажды объяснили.